Хан Ган
Вегетарианка
Международная Букеровская премия 2016 года досталась южнокорейской писательнице Хан Ган за роман «Вегетарианка», обратив к нему ещё более пристальное внимание критиков и читателей всего мира. Сначала купила книгу в переводе на английский язык (именно за это издание и наградили), но после разгоревшейся полемики относительно перевода (его вольной адаптации и стилизации с позволения, кстати сказать, автора) прочитала роман на русском языке. Не сразу решила написать рецензию, нужно было время на просушку воды и отделение зёрен от плевел. Действительно, мощное и бьющее в цель произведение, не отпускающее после прочтения долго, разворачивающая на 180 градусов закостенелые представления о женщине в мире мужчин. Оговорюсь, о восточной женщине в мире, где феминизм в глобальном смысле слова и социальный лифт – чужеродные понятия.
«В ней не было изюминки, однако и особые недостатки не бросались в глаза, и поэтому она стала моей женой. Мне не приходило в голову искать хоть какой-то намек на изящество, или изобретательность, или оригинальность, но меня вполне устраивал ее скромный характер. Для того чтобы понравиться ей, я не притворялся умным и образованным, не дергался, опаздывая на встречу с ней, не маялся, невольно сравнивая себя с мужчинами из модных журналов: причин для этого не было».
Трёхчастная композиция романа позволила автору показать историю под разными углами, посмотреть на всё глазами участников событий, но не главной героини Ёнхе (что вовсе не случайность, нет голоса – нет права, но есть оценка): первая часть – рассказ от лица её мужа, вторая — от лица мужа её сестры Инхе, третья — от лица сестры. За довольно скромным по фаршировке событиями сюжетом кроется семейная трагедия, затрагивающая как минимум три поколения: карточный домик, зиждившийся на традициях патриархата, кастовости, тирании и семейном насилии, внезапно рушится по, казалось бы, совершенно не банальной причине (не измена, не сплин): Ёнхе приснился страшный сон, и однажды утром она демонстративно при муже выкидывает из холодильника всю еду, что животного происхождения, и становится вегетарианкой, презирающей бюстгальтеры и отвергающей секс с мужем. Что за акт неповиновения, она сошла с ума? Ну и далее события разворачиваются именно от этой реперной точки. Событийная лавина разрушительна и подминает под себя все ближайшее окружение Ёнхе, герои гибнут как морально, так и физически. Как от камня, заброшенного в воду, расходятся круги, так и от выбора Ёнхе поднимается волна, впоследствие поглотившая родных и близких. Но в том нет её вины, ведь они все давно уже омертвели, как то мясо, от которого она отказалась.
«Когда весенним днем она стояла на платформе станции метро и чувствовала смерть, поджидавшую ее через несколько месяцев, когда думала, что кровь, постоянно сочившаяся из нее, есть тому свидетельство, она уже понимала. Понимала, что давно мертва. Что ее утомленная жизнь не более чем просто видимость жизни или театральный спектакль. Лицо смерти, стоявшей совсем рядом, было знакомо ей, как будто это вернулся кровный родственник, которого она давно потеряла».
Роман пропитан насквозь метафорами, и неплохо бы просушить впечатления после прочтения, дав себе время на размышления. Кстати, интуитивно не могу не сравнить Ган с Макьюэном, также неоднократным номинантом и лауреатом Букера. В моем прочтении это роман иллюзий и самообмана, психологическая драма, триллер о добре и зле, о противостоянии духа и тела как сосуда его хранящего с внешними силами. Чем шире разрастается дух, тем суше и бессмысленнее становится тело. Правда я рассмотрела-таки одну идейную соломинку, не дающую утонуть в метафизике: в отличие от Ёнхе у Инхе есть сын, то живое, что заставляет её стоять не на голове, как это делает Ёнхе, а на твёрдых ногах.
«Могло ли так случиться, что Ёнхе уже давно и быстрее, чем обычные люди, прошла через боль и бессонницу – то, что сейчас испытывает она сама втайне от всех, – и после этого направилась дальше? Могло ли так случиться, что в какой-то миг она выпустила из рук тонкую нить, связывающую ее с обычной жизнью? Все последние три месяца бессонницы, оставаясь наедине с беспорядочными мыслями, она думала о том, что сама, возможно, тоже выпустила бы из рук эту нить, если бы не Чиу, если бы не ответственность за его жизнь».
У Инхе есть смысл в жизни, которого не было у запуганной, с детства лишенной жизненных сил и жившей в насилии со стороны отца сестры. Жизненное дерево Инхе растёт вверх и вширь, давая побеги, Ёнхе же — вглубь, постепенно засыхая от тесноты и бессмысленности. Каждая из сестёр борется по-своему. Есть ли смысл в такой борьбе? Всё равно, что спрашивать, а стоит ли бороться за жизнь, когда есть опасность погибнуть, нужно ли газели бежать сверкая копыта, чтобы не быть съеденной хищником. Быть вегетарианцем в западном мире, покоряющем космос, давно уже не вызов, а стиль жизни, и главное – образ мыслей. Но как ни парадоксально, есть на планете Земля микро миры в масштабах какой-то одной страны, где быть тем, кто ты есть, – сплошной сюр и нарушение правил социальной игры, придуманной такими же Homo sapiens. О дивный новый мир.
© Перевод Ли Сан Юн, 2017
Похожие материалы:
Иэн Макьюэн «Закон о детях»