А есть ли у современного поколения 2.0 право обсуждать и спорить о книгах, запечатлевших боль и воспоминания миллионов людей, отозвавшихся эхом в их сердцах и созданных для того, чтобы помнили, как было и что стало? Вопрос «а вам понравилось» к книге «Крутой маршрут» в такой постановке неприменим. Скорее, мы просто хотели, чтобы об этой книге узнало как можно больше людей, кто еще с ней не знаком. «Переход из брежневского времени в наши дни подготовлен и облегчен людям «Крутым маршрутом». Как бы величествен (и пафосен!) ни был подвиг противостояния коммунистической системе, затеянный Солженицыным, он никогда не отодвинет светлого и доброжелательного взгляда, мерцающего со страниц книги Евгении Гинзбург»*.

На страницах «Крутого маршрута» передан тот Великий ужас, в котором оказались все — от школьников до стариков, от простых крестьян до высокопоставленных чиновников, нечеловеческие страдания, боль матерей, разлученных со своими детьми, и унижение человеческого достоинства вплоть до его полного уничтожения.

Все это кончилось. Мне и тысячам таких, как я, выпало счастье дожить до двадцатого и двадцать второго съездов партии.
В 1937-м, когда все это случилось со мной, мне было немного за тридцать. Сейчас – больше пятидесяти. Между этими двумя датами пролегло восемнадцать лет, проведенных ТАМ.
Много разных чувств терзало меня за эти годы. Но основным, ведущим было чувство изумления.
Неужели такое мыслимо? Неужели это все всерьез?
Пожалуй, именно это изумление и помогло выйти живой. Я оказалась не только жертвой, но и наблюдателем.
Что же будет дальше? Неужели ТАКОЕ возможно ПРОСТО ТАК? Без справедливого возмездия?
Жгучий интерес к тем новым сторонам жизни, человеческой натуры, которые открылись передо мной, нередко помогали отвлекаться от собственных страданий.
Я старалась все запомнить в надежде рассказать об этом тем хорошим людям, тем настоящим коммунистам, которые будут же, обязательно будут когда-нибудь меня слушать.
Я писала эти записки как письмо к внуку. Мне казалось, что только примерно к восьмидесятому году, когда моему внуку будет двадцать лет, все это станет настолько старым, чтобы дойти до людей.
Как хорошо, что я ошиблась! В нашей партии, в нашей стране снова царит великая ленинская правда. Уже сегодня можно рассказать людям о том, что было, чего больше никогда не будет.
И вот они – воспоминания рядовой коммунистки. Хроника времен культа личности.

Евгения Соломоновна назвала свой роман хроникой времён культа личности и предельно честно, очень по-женски, рассказала о времени массовых сталинских репрессий, описав 1937-й год и последовавшую за ним «симфонию безумия и ужаса», чудовищную и нелепую несправедливость, которая погубила жизни сотен тысяч людей. Эта проникновенная искренность не могла оставить читателя равнодушным.

Хочу еще раз заверить своих читателей, что я писала только правду. В тексте этой книги возможны, конечно, неточности, ошибки, вызванные смещениями памяти во времени. Но лжи, конъюнктурных ухищрений, сознательных замалчиваний здесь нет. В моем сегодняшнем возрасте, когда смотришь на жизнь уже как бы из некоторого отдаления, нет смысла хитрить. Итак, я написала правду. Не ВСЮ правду (ВСЯ, наверно, была и мне неизвестна), но ТОЛЬКО ПРАВДУ.

1934-й год, молодая счастливая женщина, любимое дело — научная работа и преподавательская деятельность в университете, двое детишек, любящий муж ... И вдруг безмятежность нарушается телефонным звонком, после которого жизнь преданного члена партии Евгении Гинзбург пойдёт по совершенно иному сценарию.

В четыре часа утра раздался пронзительный телефонный звонок. Мой муж — Павел Васильевич Аксёнов, член бюро Татарского обкома партии, был в командировке. Из детской доносилось ровное дыхание спящих детей.
— Прибыть к шести утра в обком. Комната 38.
Это приказывали мне, члену партии.

А дальше последовали арест, унизительные, абсурдные допросы, два года заключения в одиночной тюрьме Ярославля, исправительно-трудовые лагеря Колымы, Магадан — 18 лет скитаний, изнурительного труда, надежды и страданий.

В книге правдиво и искренне прописана историческая линия, однако роман не только об этом. Эта автобиографическая история поражает своим необыкновенным светом. Восхищает и кажется совершенно необыкновенным, невероятным, как в таком безумном горе, в этой страшной человеческой трагедии героиня способна сохранить себя, остаться честным, добрым, порядочным, благородным Человеком.

Это книга о силе духа, мужестве, об искуплении и прощении, о том, что даже в самых тяжёлых условиях в людях раскрываются «душ золотые россыпи», о проявлениях Великого Добра в этом мире, и конечно, о любви и сострадании.
Сама Гинзбург писала, что для неё главное — «чтобы читателю раскрылась внутренняя душевная эволюция героини, путь возвращения наивной коммунистической идеалистки в человека, основательно вкусившего от древа познания добра и зла, человека, к которому через все новые утраты и мучения приходили и новые озарения (пусть минутные!) в поисках правды. И этот внутренний «крутой маршрут» мне важнее донести до читателя, чем простую летопись страданий».

После прочтения этой книги хочется жить на полной мощности, в трудные минуты хочется брать её в руки и перечитывать снова и снова, согреваясь душевным светом и теплом, которыми поделился с читателями автор.

Я не мог даже догадываться о существовании ада, описанного в рукописи, – я читал такое впервые, но вот эта женщина с искрящимися юмором глазами этот ад пережила. И я отчетливо помню, что эмоциональная буря, вызванная во мне рукописью, была спровоцирована не в последнюю очередь эстетическими достоинствами повествования, а не только ее гуманитарной направленностью*.

*Выдержка из предисловия к книге, написанного Антониной Аксеновой, дочерью автора.