«Всё на Земле подобно всему. Почти неразличимы оперение акулы и крылатой ракеты; паутина и пулемётный прицел; начинка мидий и женские половые органы; медузы, церковные купола и парашюты; кристаллики граната-камня и зёрнышки граната-фрукта; нефтяные плёнки на воде и небесная радуга; звёзды морские и погонные; речные дельты, ветвящиеся кровеносные сосуды и деревья; кораллы и капуста брокколи; планеты и скелеты морских ежей… Окружающий мир именно потому даёт такой простор для метафор, что всё в нём похоже на всё. Есть рыба-молот, рыба-меч, рыба-пила, ёж-рыба, и даже странно, что нет рыбы-стамески, рыбы-экскаватора или рыбы-ксениисобчак; впрочем, может быть, они просто ещё не открыты. Всё в мире повторяет несколько общих форм, начиная с атома и заканчивая галактикой. На самом деле ни атомом это не начинается, ни галактикой не заканчивается; заканчиваются только наши жизнь и попытки познать мир».

Мужчинам, и не только. Василий Авченко, талантливый писатель и журналист, приглашает читателя совершить увлекательное путешествие в мир воды и камней, оговариваясь, что он вовсе не ихтиолог, геолог или минералог, а всего лишь внимательный наблюдатель.

Конечно, у любого геолога куда больше воспоминаний и отсутствующих у меня специальных знаний, из-за чего я могу подвергнуться справедливым нападкам профессионалов, которые, по-хорошему, сами должны были написать этот текст. Но они не пишут – может быть, именно потому, что знают «материал» слишком хорошо, знание начинает им мешать. Я же говорю о камнях не как специалист, а как любитель – в обоих смыслах этого слова. В силу своего дилетантизма я неизбежно допущу ошибки. Но иногда профессионализм убивает живость восприятия. Я видел и знаю ровно столько, сколько нужно для того, чтобы попытаться выговорить невыговариваемое, передать слышимое слабо, прерывисто, как далёкий радиосигнал, – и то не всегда, а в моменты единения моего так называемого живого и мыслящего существа с так называемыми неживыми материями планеты.
Наверное, я не смог бы ничего говорить или писать о рыбе и о камнях, будь я профессиональным рыбаком или геологом. Важен баланс вовлечённости и отстранённости. И того и другого не должно быть слишком много или мало. Поэтому это не записки рыбака и не записки геолога, но записки любителя – человека, который любит воду и её обитателей и любит камни, рядом с которыми ему довелось проводить жизнь. Этот текст написан не рыбаком и не геологом, но сыном геолога и рыбака.
Вода и камни необъятны и неисчерпаемы. Сколько о них ни говори – не скажешь даже малой доли. Я попробую высказать лишь частичку этой малой доли, не претендуя на большее.

А книга его и правда местами похожа то на записки наблюдателя, то на дневник путешественника, то на исторические очерки, то на современный учебник по геологии. Философия жизни приобретает в степенном авторском изложении, местами иносказательном, сначала водянистую, а затем и каменистую форму, расплываясь по страницам книги «Кристалл в прозрачной оправе». Вселенная отражается в мировых водах, а их обитатели стали для человека не только источником пропитания, но и вдохновения. С нескрываемым романтизмом и поэтичностью автор погружает нас с головой в эту водную чашу, заманивая нырнуть в нее все глубже и глубже. Монотонно покачиваясь на волнах, лишь отдаленно напоминающих сюжет, впадаешь в своего рода медитацию. Приоткрывается дверь, и вот ты, наконец, начинаешь замечать красоту окружающего мира, его движение, дыхание и жизнь — весь смысл задуманного Творцом. И восхищаешься «безумным грейпфрутово-кровавым закатом».

Человек очень похож на рыб и моллюсков: он закрывает створки или прячется в своей раковине, ложится на дно или зарывается в песок. И как часто ему хочется перестать бояться и не нервничать, но для этого, увы, нужно было бы родиться моллюском. Сколько раз фантазия писателей или современных производителей не была способна на большее, чем повторить то, что и так уже создано природой: антенна, усики, гидродинамические шлемы, обтекаемые формы автомобилей. И кажется, что жизнь автора, его детство, воспоминания, описанные в книге, выдержки из местных газет тех времен, — всё это как вещание с какой-то другой планеты для жителя каменных городских джунглей. И попасть в этот новый ареал было весьма и весьма занимательно.

Автор называет себя приморцем, европейцем, живущим на востоке от Китая, и частично азиатом. Но при этом истинно русским человеком, любящим свою родину, хоть и взращенном на книгах о Париже и Лондоне.

Минтай, камбала, навага, сельдь (и никак не селедка), корюшка, лосось, креветки, мидии, кальмары, морские звезды и ежи, киты, тюлени, фугу, акула-меч, рыба-молот, рыба-луна, морские иглы, лисички и петухи, треска, терпуг, кета, кижуч, нерка, нельма, чавыча, осетр, стерлядь, пиленгас. Как живут, как выглядят, как их едят, почему так называются.

Долой колбасный патриотизм, лучшая колбаса — это рыба.

Ояпониться, орыбиться, омориться. Нерыба, недомясо, недоморе. Во всем, в каждом слове, в каждой мысли — бесконечная влюбленность автора в море, потому что «море всегда находится внутри нас».

Море даёт понимание подлинного масштаба человека, не унижая его. Ощущение своего ничтожества по сравнению с морем получается не гнетущим, а светлым, успокаивающим, примиряющим с быстротечностью собственной жизни и безальтернативностью её завершения. Целые планеты живут и умирают, вселенные гибнут и рождаются снова, а я, песчинка, ещё чего-то хочу от этого мира; мир и без меня целен и прекрасен. Он терпит меня, поскольку я ему безразличен в силу своей незначительности. Безразличен, как ещё одна морская звёздочка на дне. Моя жизнь представляет ценность для меня самого, но когда я перестану быть, мир этого не заметит. Закат на Амурском заливе, который я каждый вечер вижу из окна и на который никогда не насмотрюсь, будет гореть ещё долго после того, как от меня не останется никаких следов. Что там от меня — от города, от цивилизации.

Но не только море вызывает у автора трепетные чувства — камни стали его увлечением с раннего детства. Он вспоминает свои поездки в Дальнегорск и южную Якутию в составе экспедиций отца-геолога. Самый большой кристалл, найденный тогда в канаве, до сих пор хранится у него: толстый, на головке полупрозрачный, дымчатый.

Первый импульс к изложению впечатлений на бумаге мне дали они – камни.

Камни, оказывается, иногда тоже принимают чуждые им формы. У камней куда более насыщенная жизнь, чем нам кажется. Просто они живут медленнее, потому что им некуда спешить. У них впереди много времени, с точки зрения мотылька-человека – вечность. Мы в силах увидеть только один кадр их долгой жизни – и потому эта жизнь кажется нам замершей, замёрзшей.

Алмаз, нефрит, жадеит, графит, кимберлит, кварц, хрусталь, лемонит, чароит, гранат, аквамарин, фианит, мрамор, янтарь, жемчуг, титанит-сфен. Но лавры совершенства среди камней автор отдает кристаллу, чья безыскусность и геометрия будто подсказывают человеку, что гармония и красота могут сосуществовать друг с другом. В природе кристалл несовершенен, но «яблоко (и человек) с червоточиной — признак натуральности», а «неидеальность — признак неискусственности».

Часто камни имеют «скрытокристаллическую» структуру. Это значит, что миллионы маленьких кристалликов так и не выросли, оставшись крошечными песчинками, и вынужденно спеклись в тупую бесформенную глыбу (мы не говорим здесь о тех минералах, которые по природе своей аморфны и кристаллов не образуют вообще – например, опалу его аморфность не мешает иметь прекрасные ювелирные разновидности, одна из них называется «благородным опалом»). Примерно то же происходит с людьми – аналогия пошлая, но точная. Миллионы, если не миллиарды, живут скрытокристаллически. Единицы становятся явными кристаллами, единицы из единиц – кристаллами прозрачными, незамутнёнными. Прозрачность зависит от дружественности внешней среды, но и от собственного, внутреннего материала тоже. Кристалл диоксида кремния мог с куда большей долей вероятности вырасти однородно-непрозрачным – и звался бы тогда «молочно-белый кварц»; так же восхищал бы безупречной формой, но без стеклянной прозрачности. Однако иногда кварц вырастает прозрачным и получает право называться «горным хрусталём», тем самым гением чистой красоты («чистой воды» – говорят о камнях).

В кристаллах же свободного роста, выращенных в «комфортных» условиях растворов и расплавов, автор видит суть существования. Созданные для большего удобства и комфорта человека такие предметы и объекты земной цивилизации, как дома, шкафы, автомобили, ракеты, кирпичи и многие другие, напоминают кристалл рукотворный, творцом которого выступает человек, а не природа. Людям, как и кристаллам, редко удается расти свободно.

Кристалл свободного роста, идеальный кристалл в переводе на человеческий – это сумевший реализоваться гений.

Вы узнаете больше об этимологии и лексикологии имен камней. В истории человека и камней автор видит историю человеческих страстей, а в каждом знаменитом алмазе — море крови. И кто сказал, что «каменный век» закончился? Он продолжает свою жизнь реинкарнировавшись. Человечество открыло нефть и урановую руду, и впереди множество открытий.

Камням мы обязаны отличными метафорами, хотя часто этого не осознаём. Янтарный бульон, кристальной честности человек, гранит науки, пустая порода, алмазная твёрдость… Одно из самых лучших слов – «порода»: в ней слышатся род, родина, самородок, выродок, урод, рождение, народ – много чего слышится.

Колыма — калым — вкалывать — калымага. Сродни каторге. Сталь — Сталин. Argentum — серебро — Аргентина. Автор россыпью мечет словесные жемчуга без устали, не перестаешь удивляться.

Вода и земля – одно. Кристалл в прозрачной оправе, вращающийся вокруг горящего газового шара. Это всё, что у нас есть, потому что бесконечность пространства нам недоступна. Всё наше пространство – маленькая планета, её камни и вода. Даже выход в космос мало что меняет – теоретическая бесконечность постижения пространства ограничена практической конечностью человеческой жизни.
Нет ничего более красивого, чем камни и вода.
Камни и вода дают удивительное ощущение связи всего сущего. Это иногда ускользающее, а иногда накрывающее с головой чувство единства всего со всем – самое сложное и самое важное. Неуловимое, миражирующее, то ли математическое, то ли божественное (впрочем, это одно и то же) всеподобие и всеединство. Нет серьёзного различия между Лунной сонатой и кристаллом кварца, камбалой и микросхемой, тюленем-ларгой и микроавтобусом Nissan Largo, тушами кита и парохода.

Такой вот получился симбиоз из интеллектуального нон-фикшн и романа с рыбой, камнями, водой и всем сущим на Земле. Только человек оказался как-то неугоден автору, своей гордыней, самомнением, притязаниями на мировое господство и ничтожностью по сравнению с вечностью. Былинка в руках времени, дунешь — улетит и растворится в соленых волнах мирового Океана.